Насколько безграничным, многогранным и необъятным кажется то, что любишь… Иногда эта любовь может занести далеко за пределы реального, но а что, если у этого реального нет никаких пределов?
По моему мнению, мир вина не обладает никакими границами, более того, чем глубже в него окунаешься, тем больше он помогает стереть любые границы. Этот мир не иллюзорный, он может предстать в любом обличии – в виде океана, неба, вселенной… Для меня он открылся в образе огромного, сказочной красоты замка - замка с огромными залами, украшенными великими картинами, уютными спальнями с шелковыми простынями, длинными коридорами, покрытыми богатыми гобеленами, тайными ходами с навеки закрытыми дверями и цветущими садами, с доносящимися звуками флейты.
А всё потому, что вино – это огромный мир искусства, погруженный в бокал. Я, бывает, поражаюсь тому, сколько мировой великой красоты хранит в себе вино – это и история, и живопись, и музыка, и литература, и поэзия и многое-многое другое… Поэтому сегодня я хочу отправиться гулять по этому волшебному замку - заглянуть в различные художественные залы, посетить литературные салоны, покружиться в бальном зале под красивейшую музыку, и, возможно, найти парочку тайных дверей и выяснить, что же еще скрывает в себе этот многогранный мир винного искусства.
Книга и вино всегда было идеальным сочетанием, и иногда хочется налить бокал вина и заглянуть за кулисы других, запредельных судеб, поэтому, следуя за своим настроением, в первую очередь посетим литературный салон.
Вино в художественной литературе и поэзии играет далеко не последнюю роль, поэтому проходя через достаточно большой зал, между тем присматриваясь к какому столику хотелось бы присесть и с героями какого автора провести вечер, до меня доносятся звуки поэзии.
«Все, что видишь ты, - видимость только одна.
Только форма - а суть никому не видна.
Смысла этих картинок понять не пытайся -
Сядь спокойно в сторонке и выпей вина!
Да пребудет вино неразлучно с тобой!
Пей с любою подругой из чаши любой
Виноградную кровь, ибо в черную глину
Превращает людей небосвод голубой.
Пей вино! В нем источник бессмертья и света,
В нем – цветенье весны и минувшие лета.
Будь мгновение счастлив средь цветов и друзей,
Ибо жизнь заключилась в мгновение этом.»
Это играют строки Омара Хайяма, средневекового персидского ученого, математика, астронома и философа. Это стихотворение из знаменитого сборника «Рубаи» - цикла четверостиший о боге и вере, жизни и смерти, любви и дружбе, о радостях и удовольствиях жизни.
Большое место в «Рубаи» занимают жизнеутверждающие стихи о вине, прочитав которые, можно со спокойной душой налить еще один бокальчик, оправдывая себя тем, что вино – это «источник бессмертья и света».
С другого конца зала доносятся стихи уже более близкие русской душе:
«Оно сверкает Ипокреной;
Оно своей игрой и пеной
(Подобием того-сего)
Меня пленяло: за него
Последний бедный лепт, бывало.
Давал я. Помните ль, друзья?
Его волшебная струя
Рождала глупостей не мало,
А сколько шуток и стихов.
И споров и веселых снов!»
Александр Сергеевич Пушкин был большой знаток и ценитель вина. Неутомимые пушкинисты подсчитали, что в романе «Евгений Онегин» автор 20 строк посвятил театру, 73 – женским ножкам, а вот гастрономической и винной темам отдано 232 строки. «Вот бы и мне так! Как Онегин! Гулять, танцевать на балах, пить вино, влюбляться, проматывать деньги и не знать никаких забот!».
Эти строки посвящены шампанскому, которое дюжинами бутылок пили на вечеринках гусары, его подавали на придворных светских раутах, им отмечали миллионные сделки купцы. Слова о «последнем лепте» были сказаны не для красоты - шампанское в России начала XIX века стоило дорого, 12 рублей за бутылку «Вдовы Клико». Для сравнения, корова стоила два рубля, обед в ресторане - три, а годовая подписка на издаваемый Пушкиным журнал «Современник» - чуть дороже двух бутылок «Клико», 25 рублей.
«Услада чувства, бед забвенье,
Отважных помыслов творец,
О нектар жизни, вдохновенье,
Клико, веселие сердец!»
Балы, шампанское, стихи, помпезность – это все прекрасно, но иногда хочется чего-то более живого, и тогда я иду знакомиться с современными авторами, которые связали вино, путешествие и жизнь.
«Хозяин принес поднос с напитками: pastis для мужчин и охлажденный сладкий мускат для дам…последовавшая трапеза по количеству и по качеству превосходила всё, что нам случалось есть до этого…Наши робкие мольбы о порциях поменьше были встречены недоверчивыми улыбками и решительно отклонены. Мы съели civet. А ещё зеленый салат с чесночными гренками, поджаренными в оливковом масле. И ещё круглые, пухлые crottins (кругляш – фр.) козьего сыра и gateau (сладкий пирог – фр.) из сливок и миндаля, изготовленный дочерью хозяев. В тот вечер мы с женой ели за всю Англию. К кофе хозяин выставил на стол целую коллекцию кривых бутылок с местными digestifs. При виде их у меня, наверное, упало бы сердце, но я был так туго набит пищей, что ему просто некуда было падать…»
Питер Мейл – это настоящее явление в современной популярной литературе. Яркий представитель так называемого эногастрономического жанра. 1989 году он написал «Год в Провансе», и это стало началом серии уже более чем десятка аналогичных книг, таких как «Сицилия. Сладкий мед, горькие лимоны» Мэтью Форта, «Италия. Вино, еда, любовь» Майкла Такера, «Италия. Под солнцем Тосканы» Франсис Майес и «Любовный напиток» Биба Мерло. Все эти книги хороши по-своему - они о жизни, о путешествиях, о том, что всегда следует слушать свое сердце и не бояться принимать желанных, пусть и кардинальных решений.
Тем не менее сегодняшний вечер мне хочется погрузиться в мир другого, совершенно особенного автора – Эриха Ремарка, для которого побег в любовь и в алкоголь служил рецептом от всех бед.
Ремарк переносил на страницы своих романов свою собственную жизнь, поэтому у него пьют все. В «Трех товарищах» — водку от жизнелюбия, в «Жизни взаймы» — вино от обреченности, а в «Триумфальной арке» — кальвадос от отчаяния. Именно кальвадос и будет нашим сегодняшним сопровождением.
- Хочешь еще кальвадоса?
Жоан кивнула.
- Такого кальвадоса я никогда не пила, - сказала она и сделала второй глоток. - Его не пьешь, а словно вдыхаешь.
- Равик, - сказала Жоан. - Ты многим рискуешь. После этого кальвадоса я уже не смогу пить другой.
- Ничего, сможешь.
- Но всегда буду мечтать об этом.
- Очень хорошо. Тем самым ты приобщишься к романтике кальвадоса.
- Но другой никогда уже не покажется мне вкусным.
- Напротив, он покажется тебе еще вкуснее. Ты будешь пить один кальвадос и думать о другом. Уже хотя бы поэтому он покажется тебе менее привычным.
Яблочный напиток впервые упоминается в 1553 году, когда в «Дневнике» Жиля де Губервиля идет речь о дистилляции яблочного сидра. Впрочем, тогда напиток еще не называли кальвадосом. Это название дали ему в честь одного из районов Нормандии. А в 1942 году оно закрепилось законодательно, в правилах «Appellation d’Origine Contrôlée».
Как рассказывает история, раньше о кальвадосе никто и не знал, его пили только его создатели — нормандцы. Французы, конечно, знали о нем, но предпочитали арманьяк. Ситуация изменилась во время Второй Мировой войны, когда Францию оккупировали немцы и распробовали вкус этого волшебного напитка. Его звездный час настал после выхода в мир романа «Триумфальная арка» - оды кальвадосу. Именно тогда весь мир полюбил это яблочное золото и бежал в магазин, проглотив последнее слово романа.
Благодаря «Триумфальной арке» и судьбе ее героев — Равику и Жоан, кальвадос окутан романтическим настроением, пробуждающий философские идеи. Одним словом, кальвадос — это отдельный герой со своей жизнью и судьбой — из напитка солдатов он превратился в настоящую богему общества.
Не зря Фредерик Бегбедер писал, что «вино — единственный наркотик, который позволяет писать. Пара бокалов вина позволяет расслабиться, выйти из-под своей корки и начать писать потоком».
Вдыхая кальвадос и зачитываясь Ремарком, душа впадает в умиротворенный экстаз, предвкушая удовольствие от алкогольного мира изобразительного искусства.
Продолжение следует...
